Сколько немцев мог бы я убить из такой винтовки! – подумал Гоголь. – И сколько медведей и волков смогу добыть теперь.

Они хотели, чтобы он покинул свою реку и свои леса. Ему обещали недели на пляжах в Сочи, комфортабельную квартиру в любом городе страны. Гоголь фыркнул. Он что, какой-то городской гомик? Нет, он привык жить в лесу, привык жить в горах. Здесь его боятся волки и медведи, и даже тигры подальше к югу слышали, наверно, о нем. Это его земля. И, говоря по правде, он не знает, как жить иначе, да и слишком стар, чтобы переучиваться. То, что другие называют удобствами, вызывает у него раздражение. А когда придёт время умирать, он хочет умереть в лесу, и пусть волки или медведи устроят пир над его телом. Это только справедливо. В конце концов, он убил и содрал шкуры со многих зверей, так что они имели право сожрать его тело.

Кроме того, ему привезли запас продовольствия – доставили на самолёте, и это было отличное продовольствие, особенно говядина, более вкусная и питательная, чем оленина, а также доставили свежий табак для его трубки. Телевизионным репортёрам понравилась трубка, они просили, чтобы он рассказал им о своей жизни в сибирском лесу и поведал телезрителям о встречах с волками и медведями. Но Гоголь никогда не увидит посвящённую ему телевизионную передачу, потому что он жил слишком далеко от тех мест, которые они иногда называли «цивилизацией», и у него не было телевизора. Все-таки он постарался рассказывать свои истории бережно, чётко произнося слова, чтобы дети и внуки, которых у него не было, поняли, каким он был великим человеком. Гоголь был несколько тщеславен и знал себе цену. Его рассказы были очень интересными, и он станет, несомненно, прекрасным рассказчиком для всех школьников. Это не пришло в голову функционерам и бюрократам, приехавшим сюда, чтобы нарушить его одиночество. Они видели в нём всего лишь сильную личность, подходящую для показа по телевидению, и пример сурового индивидуализма, перед которым русские, с одной стороны, преклонялись, а с другой – побаивались.

Однако настоящий герой сорокаминутной передачи, подготовленной русским национальным телевидением, был вообще-то не здесь, не в доме Гоголя. Он находился в семнадцати километрах отсюда, где геолог подбрасывал в воздух золотой самородок размером с кулак, словно бейсбольный мяч. Самородок весил намного больше, чем эквивалентный объём железа. В этом не было ничего удивительного – просто то был самый большой самородок, найденный прямо на поверхности. Месторождение, объяснили члены геологической партии, стоя перед телевизионными камерами, ничем не уступает древним мифам, например мифу о царе Мидасе. Точно определить ценность месторождения можно только после того, как будет проложена шахта, но начальник геологической экспедиции был готов поставить на кон свою профессиональную репутацию, предсказывая, что золотая шахта в Южной Африке, до сих пор самая богатая в мире, блекнет перед этим месторождением. Ежедневно записи, сделанные камерами, передавались на русский спутник связи, который висел над Северным полюсом – большая часть российской территории находилась так далеко к северу, что они не могли воспользоваться услугами геоцентрических «птичек», которые обеспечивали телевизионные трансляции остального мира.

Для Агентства национальной безопасности это не представляло проблемы. Станции АНБ, работающие со спутниками связи, были рассеяны по всему миру, и одна из них находилась в английском городке Чиксэндз. Там приняли передачу с русского спутника связи и сразу перезагрузили её на американский военный спутник, отправивший сигнал в Форт-Мид, штат Мэриленд. К счастью, передача не была зашифрована, и её тут же передали для перевода, затем она поступила в ЦРУ и в другие заинтересованные национальные агентства для анализа и оценки. В результате оказалось, что президент Соединённых Штатов увидел передачу на неделю раньше рядовых российских граждан.

– Черт побери, кто этот парень? Он что, русский Джим Бриджер [37] ? – спросил Джек.

– Его зовут Пётр Петрович Гоголь. Это он открыл месторождение золота. Вот посмотрите, – сказал Бен Гудли. Камера показала длинный ряд золотых волчьих шкур.

– Ты только подумай… эти шкуры можно выставить в Смитсонианском институте… как что-то из фильма Джорджа Лукаса [38] … – заметил «Фехтовальщик».

– Или вы могли бы купить одну из них для своей жены, – предложил Гудли.

Президент покачал головой.

– Нет… но если бы это было манто из золотых соболей… думаешь, это не вызвало бы гнева избирателей?

– Пожалуй, на этот вопрос лучше ответит ван Дамм, – ответил советник по национальной безопасности после нескольких секунд размышления.

– Эта лента не засекречена?

– Нет, на ней всего лишь гриф «для служебного пользования».

– В таком случае я хочу показать её Кэти сегодня вечером. – Такой гриф никого не расстроит, даже журналистов из крупной национальной газеты.

– Вам нужна лента с субтитрами или сопровождаемая устным переводом?

– Мы оба ненавидим субтитры, – сообщил советнику Джек.

– Тогда я попрошу Лэнгли подготовить для вас ленту с устным переводом, – пообещал Гудли.

– Она будет потрясена, когда увидит волчью шкуру, покрытую золотым песком. – Имея в своём распоряжении деньги из портфеля с инвестициями, Райан стал знатоком и любителем красивых ювелирных изделий и мехов. Что касается ювелирных изделий, у него существовала договорённость с Бликмэном, владельцем очень специальной фирмы в Рокфеллер Сентер. За две недели до прошлого Рождества один из доверенных лиц хозяина фирмы в сопровождении двух вооружённых охранников приехал поездом в Вашингтон.

Охранников не допустили в сам Белый дом – агенты Секретной службы вообще были потрясены, когда узнали, что на охраняемой территории находятся вооружённые люди, – но Андреа Прайс-О'Дей уладила непростую ситуацию. Служащий Бликмэна разложил перед президентом старинные драгоценности на пять миллионов долларов и ещё несколько поразительных произведений ювелирного искусства, недавно изготовленных мастерами на другой стороне улицы от офиса фирмы. Кое-что Райан купил, и наградой ему было восторженное выражение на лице Кэти, когда она увидела адресованный ей подарок под рождественской ёлкой. Правда, она тут же опечалилась, потому что её подарком Джеку был всего лишь отличный набор клюшек для гольфа от Тейлора. Но «Фехтовальщик» остался доволен. Видеть улыбку на лице жены было для него большой радостью. Кроме того, улыбка служила подтверждением, что у него действительно есть вкус и он хорошо разбирается в ювелирных украшениях – это было видно в глазах любимой женщины. Но, черт побери, если бы он смог получить для неё шубу из золотых волчьих шкур… может быть, ему удастся договориться с Сергеем Головко? Но где она сможет носить такую шубу? Да, нужно проявить здравый смысл.

– Действительно, она выглядела бы очень хорошо в шкафу, – согласился Гудли, увидев отрешённость во взгляде президента.

И цвет отлично подошёл бы к её белокурым волосам, – размышлял Райан. Через несколько секунд он потряс головой, отгоняя мысли, не относящиеся к делу.

– Что ещё представляет интерес сегодня?

– «ЗОРГЕ» получил новую информацию. Пока мы разговариваем, её уже послали сюда с курьером.

– Важная информация?

– Миссис Фоули ничего не сказала, но вы знаете, как это делается.

– Да, конечно, даже незначительные детали помогают создать по-настоящему важную картину, когда она понадобится. – Основное содержание все ещё хранилось в его личном сейфе. Печальная истина, однако, заключалась в том, что хотя он и мог – теоретически – ознакомиться с документами, но это означало, что ему придётся заниматься чтением в то время, когда он был со своей семьёй, а для этого необходимо, чтобы информация оказалась действительно важной.